Привет из другой жизни…



В голове какой-то посторонний звук, я пока не могу определить, откуда он, потому что нахожусь в сладкой полудреме, и мне совершенно не хочется просыпаться. Я так устал. Сильно. До одури. До боли, которая пронзает мое тело, но уступает той пустоте, что образовалась внутри меня. Моя жизнь - сплошная ложь. Горечь предательства я умело маскирую улыбками и ничего не значащими шутками, над которыми смеется моя команда. Горечь МОЕГО предательства. МОЯ, но чужая команда. Этих людей я каждый день обманываю, претворяясь бравым агентом Щ.И.Т.а, этаким суровым воякой, вечно недовольным работой других парней, строгим начальником. Тем, кто верит в мир во всем мире и спасает людей. Тем, кто работает на вражескую организацию. Тем, кто очень скоро предаст их – смешных и очень умных ботаников Лео и Джемму, которые словно попугайчики-неразлучники стали для нас одним человеком ФитцСиммонс, непробиваемую ледяную королеву Мелинду Мэй, в глубине глаз которой скрывается та же боль, что мучает и меня, порой наши грехи не дают нам заснуть, бередя искалеченную другими людьми душу, моего директора Фила Коулсона, поверившего не мне, другому Уорду, и принявшего без колебаний в команду и, конечно, ее…Скай. Мою…Да нет, увы, не мою девочку с именем неба. Девочку, заставившую снова меня почувствовать…Почувствовать что? Что я живой человек? Что я могу любить кого-то, а кто-то может любить меня? Взаимно. Открыто. Не играя. Что можно быть просто счастливым, не ожидая удара ножом в спину и не просыпаясь в ночи от кошмаров? Смеяться, гулять, держась за руки под летним дождем, говорить о пустяках, заниматься всеми теми обычными вещами, которые совершают каждый день все влюбленные на свете, то, что я когда-то высмеивал и считал банальностью и розовыми соплями. А еще есть тыквенные блинчики, и танцевать под любимую песню, полностью отдаваясь родным рукам и звукам музыки…Черт! Этот странный шум у меня в голове всего лишь мелодия. Какая-то романтическая бредятина и прямо с утра! Ну, вот кто из этих умников, умудрился испортить мое и так невеселое утро? Ответ напрашивался сам собой, и я невольно улыбнулся. Только один человек из команды способен на такую очаровательную глупость.
- Скай, ты пропустила тренировку. Снова. За это лишний час в зале, – включив требовательного Н.О. сказал я, входя на кухню, где уже собралась вся честная компания за утренним завтраком. Почему-то запах, исходящий от плиты показался смутно знакомым. Родом из детства, воспоминания о котором я давно похоронил. Или мне так только казалось?
- Уорд, ну, пожалуйста, сегодня же праздник. Я вот испекла тыквенные блинчики, - начала оправдываться моя нерадивая ученица.
- У врагов нет выходных и праздников. И я предпочитаю булочки с корицей, - вот так, побольше металла в голосе, никаких поблажек, я должен ее научить защищаться, ведь очень скоро меня не будет рядом…
- Выключите, уже, эту чертову песню. Развели тут диснейлэнд на выезде, – проговорил я на прощание, выходя из комнаты. Старался не смотреть на нее, но грустного, не понимающего взгляда миндалевидных глаз, не заметить было сложно. Возможно, я и излишне жесток. Только ей это пойдет на пользу. Я не смогу ее защищать всегда, как бы мне самому этого не хотелось. Очень скоро мне предстоит выбирать сторону, и что-то мне подсказывает, что Скай останется на другой…Интуиция никогда меня не подводила. Гаррет смеясь, называет это волчьим чутьем. Все время сравнивает меня с диким животным, хищником, не уставая напоминать о демонах внутри меня. Как будто я могу об этом забыть хотя бы на секунду. «А ведь сегодня смог», - шепчет противный внутренний голосок. Когда услышал ту музыку…Музыку ее души. Привычно приказав заткнуться внутреннему «я», агент Грант Уорд отправился на очередную опасную миссию.
В конце дня лишь пара синяков и ссадин напоминали о тяжелом бою с противником. Черт, а еще ребра подозрительно ныли, но дурацкая мужская гордость не позволила отправиться в медицинский отсек и попросить Симмонс наложить повязку. «На тебе как на собаке все заживает», - опять цитирую своего наставника, похоже пора завязать с этой дурной привычкой. Упал на кровать, даже не раздеваясь, сил не было. Поправляя подушку, нащупал какую-то бумагу. Конверт? Кому вздумалось писать мне письма, да еще отправлять в конверте глупого розового цвета. Ко мне на ладонь из него выпала маленькая открытка в форме сердца. Что это за идиотские игры? Но, прочитав послание, я все понял. Романтическая музыка, блинчики, смех и веселое настроение команды. Флирт, витающий в воздухе. Точно! Сегодня же, 14 февраля, пожалуй, самый нелюбимый мною праздник их всех. Прекрасная возможность заработать продавцам мягких игрушек и сладостей, а не повод побыть наедине и признаться в своих истинных чувствах. «Самому лучшему Н.О. Спасибо за все, Робот» - гласило мое «любовное» признание. Да уж, очень романтично, ничего не скажешь. Мой рот скривился в презрительной усмешке. А чего ты ожидал, дурак? «Я люблю тебя, Грант»? Долго же ты ждать будешь подобного признания. Тебя невозможно любить, ты – чудовище, трус, недостойный счастья. Разве родители, братья, сестра не доказали тебе, что любви не существует. Есть преданность. Собачья. Безоговорочная. Тому, кому ты не нужен, но кто заботится о тебе. Кто показал тебе мир и сделал отличным солдатом. Научил полагаться только на себя и выживать любой ценой. А все эти любовные переживания, сопливые открыточки и стишки не для тебя. Не тешь себя иллюзиями, что ты дорог им, что ты не безразличен ЕЙ. Вот только даже это смешное прозвище – «Робот» что-то незримо царапает внутри меня и выворачивает душу наизнанку. Ведь лишь она одна, единственная, называет меня так. И глупая надежда снова оживает, заставляя учащаться пульс и верить, что однажды «Робот» превратится в «любимый». Но реальность неумолимо сбрасывает меня с небес на землю, а разум торжествует над упрямым сердцем. После Злоды Скай стала странно на тебя посматривать и озорно хихикать во время тренировок, чаще прикасаться и улыбаться невпопад. Это ничего не значит. Не верь. А если даже и есть искра, пламя твоего предательства очень быстро ее поглотит, превратив в пепел все светлое и хорошее, что может между вами произойти. Забудь ее. Монстры не умеют любить, им не дано прощение. Они никогда не узнают счастья. До самой смерти…
«Проснись и пой, солнышко», - насмешливо проговорил знакомый голос. Я проснулся. Явь жестока, а сны прекрасны. Это было воспоминание из той, другой жизни. Там я был жив… «Эй, ну снова за старое. Живой-мертвый. Заканчивай с этим, а то оставлю тебя без сладкого. Ты же хочешь увидеть Скай, красавчик», - продолжал голос в моей голове. Голос, который никогда не замолкает и не оставляет меня одного. Даже в мыслях. Ведь он – это я. Ах да, забыл представиться. Меня зовут Грант Уорд, и я мертв. «Ох, как патетично. Прямо греческая трагедия, не иначе», - откликнулось мое Альтер-эго. «Ты всегда излишне драматизируешь. Но с другой стороны, мы бы и не встретились, веди ты себя иначе. Так что заканчивай ныть. Одеваемся и в путь. Пора завоевывать мир», - весело закончил мистер Смерть. Я смотрю в зеркало и не узнаю себя – те же глаза, словно черная смородина, темные и бездонные, хранящие секреты и крики убивших мною невинных, та же ухмылка победителя с толикой превосходства, заявляющая всему проклятому миру, что от меня так легко не избавится, те же руки, с легкостью отбирающие жизни, ломающие кости врагов и пытающие бывших друзей. Вот только грудная клетка отсутствует, а сердце молчит. Не бьется. Совсем. Я все тот же, но я и другой. Новый я. Или он. Хозяин моего тела, моих мыслей, но не моей души. Душа осталась там, втоптанная в вековой песок цвета моря и похороненная на земле, которая не значится ни на одной карте мира. Теперь я – Мавет, Нелюдь, сеющий вокруг себя хаос и смерть, и очень скоро он отомстит за убийство Гранта Уорда. И очень скоро я снова увижу свою девочку с именем неба и глазами цвета горького шоколада, манящими в свою глубину и кружащими голову как пузырьки шампанского. «Эй, Ромео! Хватит мечтать. А я и не знал, что ты такой романтик», - издевался Мавет. «Самому лучшему Н.О. Спасибо за все, Робот» - как мило, она будет так же красноречива, когда я вырву ей сердце?», - засмеялся он. Осколки зеркала рассыпались хрустальным веером по паркету. Я думал, что оглохну от этого звука и от сводящей с ума ярости. По пальцам стекала алая кровь, а я не чувствовал боли, потому что мертвым все равно. Но вот сердце забилось в мучительной агонии, а душа стала ныть и противно скулить, отдаваясь пульсирующей тупой болью до самых кончиков пальцев, потому что ЕЙ грозила опасность, и я не только не мог этому помешать, но мог стать причиной ее гибели. А в руках я сжимал маленький кусочек красной бумаги, ту самую открытку, мой крошечный островок прошлой жизни, как напоминание о том, что пусть я и мертв, но мои чувства живы, моя больная, неправильная, но такая настоящая и реальная любовь все еще жива и как мотылек трепыхается возле огня, одновременно желая и боясь сгореть. Так и это чувство во мне пробуждает что-то живое. Неизбывную нежность, которую я не успел ей подарить, показать всю силу своих чувств, впервые вырвавшихся на волю несмотря на все запреты и преграды, и не желающие возвращаться назад. «Какие мы нервные и чувствительные», - с явной издевкой проговорил ОН. «Мальчишка, ты еще не понял, кто я и что с тобой сделаю. Я оставил тебя внутри только потому, что мне скучно, а ты временами меня развлекаешь своими человеческими чувствами. Но очень скоро мне это может надоесть. Еще одна подобная выходка и Гранта Уорда действительно больше не станет», - уже с угрозой закончил мой нечеловеческий визави. Я снова подчинился. Как и всегда в последнее время. Сначала Кристиан, потом Гаррет, затем Коулсон и вот опять новый командующий моим личным адом – Мавет. Потом я придумаю новый план. Побега. Спасения. Не имеет значения. Меня что-то держит на земле. Или кто-то. И я буду бороться ради них, ради себя, ради нее. А пока стук каблуков уходящего темноволосого мужчины отдавался эхом от стен пустой комнаты, а на полу валялись осколки зеркала в обрамлении красных бумажных кусочков, покрытых кровавым конфетти. Как привет из другой жизни…

Пять людей, которых когда-либо любил Грант Уорд

1.Бабушка Роза
Она была совершенно другой. Не похожей на их семью. Уорд смутно помнил, что именно поэтому мама так резко протестовала против любых вмешательств бабушки в дела их семьи. Но, как бы она не старалась, бабушка Роза все равно забирала их летом к себе. Всего на месяц, но это время всегда оставалось для него самым счастливым в году.
Она не делала ничего особенного: она будила его утром, и Грант знал, что ласковое прикосновение сухой ладони к его волосам, это тайный знак: его любимые пироги с яблочной начинкой уже на столе, и он должен, обязан, подняться с кровати и успеть добраться до него раньше братьев.
Уорд плохо помнит бабушку. Она умерла, едва ему исполнилось пять. Но в его памяти она всегда оставалась светлым образом с ароматом яблочных пирогов и хриплым старческим смехом в ответ на его нелепые детские шутки.
2. Лиз
У нее красивые светлые волосы, улыбка королевы выпускного, звонкий смех и ледяные голубые глаза. Лиз - идеальная девушка для идеального парня. Она смеется над его рассказами, позволяет обнимать себя за талию и плечи и не отстраняется, когда Грант её целует. У первого поцелуя нет ни особого вкуса, ни ощущений, - неловкое столкновение губ, носов, лиц, но почему-то Уорду кажется, что он будет помнить этот момент всю жизнь.
Они ходят за ручку по коридорам школы, он провожает её после уроков и забирает из дома утром, приглашает на танцы и весь вечер покорно танцует, вновь и вновь целуя, когда она позволяет.
Расстаются они тоже без драм: в один прекрасный момент, он просто слышит: «Я тебя не люблю. Между нами все кончено» и стук высоких каблуков, эхом отражающийся от школьных стен.
Спустя полгода он будет сидеть за решеткой, все ещё ощущая легкий привкус её помады на губах, который быстро исчезнет благодаря безвкусной тюремной баланде.
3. Джон Гаррет
Теперь все иначе. Братья не мозолят глаза, пустой взгляд матери не следит за ним, но есть он. Джон. Он верит в него, подбадривает, рассуждает о каких-то пространных материях, о жизни, смерти, мире, человечестве. Он говорит, не выбирая выражений, не отвлекаясь на его возраст, он предлагает Гранту целый мир, и кто бы на его месте смог отказаться?
Его наука – «учение о выживании» - сложна и жестока, но Уорду совсем не сложно переступать через размытые социальные нормы. Он впитывает каждую каплю даруемого Гарретом знания, жадно, алчуще, понимая, что каждое откровение дает ему силу, возможности, власть. Его не пугает, ни то, что он исчезает на месяцы, ни всё более явная необходимость посвятить свою дальнейшую жизнь убийствам. Он боится остаться без него. И пространное: «Молодец, парень!», в какой-то момент становится более ценным, чем самое яростное восхваление.
Уорд не пытается обманывать себя: если понадобиться, Джон отправит его в утиль легким нажатием на спусковой крючок. Но еле заметные детали: вроде той, какая команда по американскому футболу ему нравиться, или с какого расстояния сделан его лучший выстрел, - это грело его сильнее, чем когда-либо похвала биологического отца.
Когда Джон сходит с ума, мир рушится, и Уорд остается в одиночестве, совершенно не понимая, что должен делать, он впервые с шестнадцати лет чувствует сиротой, но наука Джона – «учение о выживании» - сияет в памяти неоновым пятном, и Грант сомневается, что когда-нибудь сможет забыть снисходительный тон своего учителя.
4. Скай
Она совершенно не такая как он. Наверное, именно это заставляет его, словно слепого на паперти, искать её одобрения, ловить улыбки и с жадностью ожидать, чем же она удивит его в следующий раз. Скай делает это постоянно. Удивляет его. Превосходит его ожидания. На каждое его «тебе до этого надо дорасти» она отвечает головокружительным прогрессом, да ещё и с такой легкостью, словно для нее это, как дышать.
Она умирает по приказу Гаррета, а все, что Грант может делать – это бить стены. Каждая выступающая капля крови, каждое мгновение боли – словно отражение истекающего кровью сердца. Впервые в жизни ему хочется сдохнуть в тот же момент, когда остановится её сердце, хотя в её смерти нет ничего прекрасного: она обвита трубками, аппаратом искусственной вентиляции легких, её кожа землисто-серого цвета, губы практически белые, и вся она словно фарфоровая кукла – хрупкая и ранимая. Его сердце вновь начинает биться, когда Скай делает первый вздох после введение лекарства.
Теперь держаться вдали от нее – невозможно, да Уорд и не пытается. Влюбиться в нее – как падать в пропасть: тело легкое, голова пустая и всего за мгновение до столкновения с землей появляется осознание происходящего.
Её взгляды ласкают и обещают большее удовольствие, чем когда-либо полученное им с любой другой женщиной, её руки – ласковые, нежные, даруют тепло и абсурдную радость. Её поцелуи – как наркотик. Опиат. Уорд плавает в ощущениях: мягкости её губ, жаре её рта, привкусе, остающемся на языке. Эти воспоминания и чувства он хранит и оберегает, как свое самое ценное сокровище.
И даже боль и разочарования, когда Скай отталкивает его, не может уничтожить то, что он чувствует. Ни на мгновение.
5.Кара
Эта женщина такая же, как и он: израненная, уничтоженная, растоптанная. Иногда ловя её взгляд в отражении зеркала, Уорд видит, как что-то гниет глубоко у нее внутри, и невольно задается вопросом: а не сгнило ли что-то внутри него? Не упустил ли он исчезновение чего-то важного, что могло бы сохранить его целым?
Она принимает облик Скай, и на мгновение, всего на одно невероятно долгое, растянутое в бесконечность, мгновение, он позволяет себе поверить, что это руки и губы Скай, но реальность быстро возвращает его на землю: руки иные страстные, но холодные, губы жадные, твердые, а сердце ни на секунду не сбилось с ритма.
Кара ищет в нем поддержку, ищет в нем истину, и это до боли напоминает ему, как он внимательно слушал Гаррета целыми днями напролет, как губка, впитывая преподносимые ему размышления. И он учит её думать, решать, строить планы самостоятельно, не оглядываясь на то, что подумал и сделал бы он. Потому что – посмотрим правде в глаза – он не самый идеальный пример для подражания. Она это видит. И остается рядом, несмотря на его внутреннее уродство.
Ему кажется, что они вдвоем – идеальная современная версия Бонни и Клайда. Парочка разрушенных на кусочки идиотов, пытающихся отстроить себя заново. И у Кары получается лучше, чем у него.
Когда она умирает у него на руках, от его рук, его глаза полны удивления и нескрываемой боли, и Уорд не может, не пытается, сдержать крика – он слишком многое пережил в тишине, слишком… Его мир вновь рушится до основания, и мысли о мести кажутся такими правильными…
Он останавливается, когда понимает, что не помнит, любила Кара кофе с сахаром или без.
***
Это планета серая, словно застывшая во времени. Песок – словно насмешка над жизнью, и Уорд находит некоторую долю иронии в том, что ему суждено умереть на практически мертвом куске камня, покрытом вековой пылью.
Коулсон смотрит ему в глаза, сжимая рукой его сердце, но Уорд почему-то не чувствует ни боли, ни ярости, ни сожаления. Он нашел свой путь. Нашел, во что верить. И умер в бою, как и положено воину. А самое главное: он любил. Ведь нет ничего важнее, правда?..

***
Смерть. Кто знает, что это такое? Я думал, знаю…
Помню, как в детстве старший брат словно забавлялся с ней, заставляя меня и младшего играть с этой опасной особой в салочки. Знал ли он что делал? О да. Ему нравилось. Но за все развлечения рано или поздно приходится платить – ничего в этом мире не осталось бесплатным, как тогда, так и сейчас, почти ничего… И он заплатил. С запозданием. Месть ведь лучше подавать холодной, даже если она прямиком от злого рока.
Юность. Вот она, вся завязка. Смерть тогда стала моим учителем. И не только она… С ней меня научили быть на равных. В этом я стал хорош, настолько, что между нами словно возникли особые узы, будто эта леди взяла меня под свое крыло. Осознавал ли я это? Более чем нет. «Мне известно, что такое смерть», - было моей единственной непоколебимой уверенностью. Кроме нее лишь вера в того, кто, я считал, заменил мне отца. Немного, верно? Но мне было достаточно. До поры…
Любовь. О, она умеет дарить особый вид смерти. Если ты позволил ей однажды себя настигнуть… хотя, знаете, у вас просто нет выбора, кроме одного – поцелуя смерти. Я предпочел поцелуй красавицы с небесным именем. Тогда мне думалось, что она – мой луч света, в этой войне. Какой войне? Той, которой наш мир охвачен ежесекундно, от малого до великого. Только называют это всё красивыми, высокопарными словами: политический конфликт, разность взглядов, борьба идеологий, религия… Война происходит в каждом закуточке человеческой цивилизации, в каждой душе. Моей же, этот небесный свет стал необходим как воздух. Смерти это пришлось не по нраву. Мое сердце поставили в угол. О, как я плохо, оказалось, знал свою покровительницу – она была многолика.
Любовь дает лазейку и другим чувствам. Это мне тоже удалось познать. Но, кажется, моя покорная спутница была слишком ревнива. Она заставила судьбу сыграть со мной злую шутку. Теперь у меня появилась «няня». Тот угол оказался пряником. У второй мадам был кнут. Меня высекли, жестоко, на глазах у всех, в качестве поучительного урока. Но наказанный, впредь, остается в лице «зрителей» виновным. Это клеймо. Шутка такая… Стерва повеселилась будь здоров!
Месть. Хах, почему бы и нет – что мне теперь терять? Благосклонность моей верной леди? О нет! Кажется, её моя страсть, извращенная, совершенно покалеченная и изуродованная, лишь раззадоривает. Теперь она хочет меня целиком. И получает. Я позволяю…
Я потерялся в том, что было кульминацией, а где началась развязка, но это точно заключение моего познания – ближе к смерти подступать уже некуда.
Любовь, на достижение которой было потрачено столько сил, была совсем рядом. Звала, манила… убивала. Она крепко сжала в своих тисках, лишив жизни, а взамен дала новую.
Смерть. У нее меня не отнять. Но остальным желаю найти свою… любовь. Не спрашивайте меня как, я ведь вам вовсе не друг. Я тот, на ком клеймо монстра. Я враг – ничего не путаю? Только теперь за мной моя Смерть…
Счастливо оставаться!

картинки частично не открываются. Хотя может быть это только у меня глюк)))